Мой сайт

Статья 1 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в качестве целей законодательства на данном этапе провозглашает исправление осужденных и предупреждение совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами. Цели для данного этапа развития социума выглядят довольно декларативными.

Термин «исправление» понимается как устранение неисправностей, повреждений, недостатков, пороков, процесс улучшения[1]. Подразумевается, что в процессе реализации уголовного наказания именно лицо, совершившее преступление, обязано расстаться с недостатками и пороками, должно стать лучше. С самого начала вытекает множество неясных вопросов. Что такое «человек», которое и есть лицо, совершившее преступление? Какие недостатки и пороки должны быть устранены, устранимы ли они? Каковы критерии изменения в лучшую сторону?

На данные вопросы до сих пор нет ответов. Нет полной концепции «человека»; трудно отрицать и то, что нет личностной разницы между преступниками и непреступниками[2], а критерии изменений в ту или иную сторону изменчивы и неопределенны. В данной ситуации трудно ответить на вопрос, кого или что, и как «исправлять».

Результаты вторжения в частную сферу человека на данном этапе проявляются, в первую очередь, в виде рецидивной преступности. Лица, ранее отбывавшие наказание в местах лишения свободы, после освобождения совершают все более тяжкие, наиболее опасные для общества и государства виды преступлений[3]. Вершиной айсберга является терроризм и ядерный терроризм. Не являются ли данные явления прямым следствием попытки одних членов общества «исправить» других?[4]

Человек является единственным субъектом, по сложности сравнимым со структурами государства и общества. Как продукт природы он совершенен, и представляет высокоорганизованную самоорганизующуюся систему, до конца не познанную и не понятую. Но даже при наличии вышеуказанных двух характеристик: высокой организации, наличия механизмов самоорганизации, можно сделать вывод, что человек во всех случаях активно сопротивляется постороннему вмешательству, предпринимает меры по устранению любого вмешательства в процессы самоорганизации[5]. Данный вывод проистекает из антропологических характеристик человека, из которых самые важные – это активность и стремление к свободе. Последнее свойство на практике выражается именно в активном сопротивлении любому стороннему вмешательству.

Таким образом, «исправление человека» другим лицом представляется невозможным. А.Ф. Степанюк и В. М. Трубников обращают внимание на то, что идея о возможности исправления осужденных была составной частью коммунистической идеологии, выработанной руководителями КПСС и Советского государства[6]. Б.З.Маликов прямо пишет о необходимости исключения понятия «исправления осужденных» из уголовно-исполнительного законодательства[7].

Возникает разумный довод о необходимости замены целей «исправления» и предупреждения совершения новых преступлений иной, более ясной целью. Статья 1УИК РФ предусматривает и задачи уголовно-исполнительного законодательства. Кроме задач регулирования порядка и условий исполнения и отбывания наказания; охраны прав, свобод и законных интересов осужденных поставлена прямая задача оказания помощи осужденным в социальной адаптации. С самого рождения до смерти индивид включен в процессы социализации. Адаптация же выступает первичным этапом социализации личности. Соответственно, социализация выступает всеобщим процессом, включающим в себя адаптацию. Возникает задача возобновления процессов социализации у лиц, осужденных к лишению свободы. Данный процесс возобновленной, «повторной» социализации и обозначается понятием «ресоциализация». Таким образом, вместо двух целей возникает одна цель - цель ресоциализации лиц, осужденных к лишению свободы.

Споры по определению сущности ресоциализации и по разделению  данного процесса становятся все более острыми[8]. Т.Н. Волкова пишет о ресоциализации лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы[9]. Т. Предов определяет ресоциализацию как целенаправленную, управляемую, нравственно-психологическую подготовку и относит ее к профилактической деятельности.[10] В.М. Трубников под ресоциализацией в широком смысле понимает «процесс исправления и перевоспитания судимых лиц», а в узком смысле «социальный процесс в постпенитенциарный период, когда происходят качественные изменения личности, перестройка взглядов, представлений, мотивационной сферы поведения и т.д., находящие свое выражение в правопослушном поведении». Он пишет, что в данном процессе ресоциализация выступает в качестве способа адаптации.[11] Из данной схемы вытекает циклическая конструкция: можно говорить о начале нового цикла: новая адаптация, как первый этап новой социализации.

Широкая трактовка и подробный анализ процесса ресоциализации с выделением трех самостоятельных этапов ресоциализации встречается у В.Е. Южанина.[12] М.С.Рыбак, специально исследовавший проблему ресоциализиции осужденных к лишению свободы, говорит об имеющей место в теории уголовно-исполнительного права подмене понятия «ресоциализации осужденных» понятием «исправление осужденных». Но далее автор приводит два абсолютно разных определения ресоциализации. В первом М.С.Рыбак утверждает, что  ресоциализация осужденного — это корректировка свойств его личности в направлении придания ей черт, необходимых и достаточных для жизни в опре­деленной положительной или нейтральной с точки зрения общественной безо­пасности социальной группе, определенной микросреде. Во втором утверждается, что ресоциализация предполагает обеспечение процесса перерождения преступника в за­конопослушного гражданина, осознавшего всю пагубность совершенного им преступления и способного адаптироваться к жизни в условиях свободы и за­няться полезной деятельностью, восстановить при этом утраченные им соци­альные контакты с обществом[13].

Указанные определения в корне отличаются друг от друга: если в первом речь идет о корректировке, вторжении в сферу личного, то во втором – речь идет лишь об обеспечении процесса перерождения. Вторая задача не предполагает обязательного воздействия на осужденного и стыкуется с воззрениями известных западных правоведов, пенитенциаристов и криминологов. В частности,  Г. Шнайдер пишет, что в более гуманном обществе будущего проблемы осужденных будут решаться с большим пониманием. По его мнению, среди основных «пенитенциарных моделей» в будущем предпочтение получит реакция на преступления, даже тяжкие, и на преступников, в том числе и особо опасных, профессиональных  преступников решением о лишении их свободы только по модели справедливости[14]. В модели справедливости – главная идея заключается в применении исполнения наказания на добровольной основе. Ибо наказание не должно навязываться прямо или косвенно[15].

Для упрощения процесса дальнейшего анализа возможно рассмотрение процессов по стадиям. Процесс «исправления» может быть разложен лишь внутри пенитенциарного этапа, далее возможен контроль. Однако, процесс ресоциализации имеет и постпенитенциарную стадию в виде процесса вхождения бывшего заключенного в общественные отношения. А.Ф. Степанюк и В. М. Трубников рассматривают пенитенциарный этап ресоциализации лишь как подготовительную стадию к последующему постпенитенциарному этапу[16].

В.Е. Южанин выделяет допенитенциарный, пенитенциарный и постпенитенциарный этапы[17]. М.С. Рыбак выделяет пять стадий ресоциализации осужденного как процесса реструктуризации и корректировки свойств его личности. Среди них он усматривает такие стадии, как: 1) установление принадлежности осужденного к положительной или отрицательной группе, к которой он может относиться с учетом его интеллектуальных и волевых качеств; 2) создание условий для разрыва негативных связей с асоциальной средой; 3) исправление осужденного как средство его ресоциализации; 4) воспитательная работа с осужденным как средство ресоциализации; 5) социальная адаптация лишенного свободы. Но критерий подразделения на стадии является весьма спорным вследствие наличия как оценочных понятий типа «положительных» и «отрицательных» групп[18], так и вследствие оставления процесса исправления осужденного в качестве средства ресоциализации последнего. Указанные оценочные понятия в науке подробно рассмотрены в рамках теории стигматизации, сделан вывод об их абсолютной субъективности[19].

Процесс ресоциализации не должен резко дистанциироваться от процесса социализации, что может привести не только к искажению понятий и неправильному пониманию процесса ресоциализации осужденных, но и его прямому противопоставлению процессам социализации, происходящим в обществе. Уже само применение приставки «ре» подразумевает ущербность человека. Навешивается ярлык лица с отклоняющимся поведением, что сразу дает импульс для построения стены отчуждения между объектом воздействия и правоприменителем[20]. 

Термин «ресоциализация» подразумевает рассмотрение двустороннего процесса с участием правоприменителя и лица, нарушившего введенные первым правила и нормы, в которых стороны имеют разные статусы. Вырисовывается первоначальное неравенство в отношениях, в статусе, что делает процесс исправления нарушителя невозможным в принципе с самого начала. Поэтому приходится искать объективный критерий разделения процесса ресоциализации.  Подобным критерием может выступить процесс биолого-психологического приспособления личности к условиям общественной жизни, а именно, адаптации личности и его социализации. Данные процессы присущи всем членам общества без исключения и не ставят отдельную личность в позицию предрешенной изоляции, как это происходит при стигматизации. Процесс адаптации не содержит в себе в качестве обязательного элемента двусторонние отношения. При этом человек, будучи рассматриваемым отдельно от других, подобных ему, не получает отдельного обозначения.

Переходя к «социализации», выясняем, что она является термином, используемым социологами для описания процесса, в ходе которого люди обучаются соблюдению социальных норм, процесса, делающего возможным существование общества и передачу его культуры от поколения к поколению[21]. В определении ничего не говорится о воздействии со стороны. Примечательно и то, что ставится два условия функционирования данного процесса – возможность существования общества и передача культуры от поколения к поколению. Культура не стыкуется с процессами прямого воздействия.

Процесс социализации может рассматриваться двояко, как и ресоциализация. Во–первых, ресоциализация  может пониматься как интернализация социальных норм: социальные правила становятся внутренними для индивида в том смысле, что они более не навязываются посредством внешней регуляции. Они как бы налагаются индивидом на себя, являясь, таким образом, частью его «Я». Так, мол, у индивида вырабатывается чувство потребности соответствия социальным нормам. Довольно сложным для понимания выглядит связка слов «чувство потребности соответствия», да и само «чувство соответствия» не яснее. Но ясно, что социализация не стыкуется с навязыванием социальных правил посредством внешней регуляции, в том числе и наказанием. Во-вторых, социализация в социологии может пониматься как существенный элемент социального взаимодействия. Авторы отмечают, что данное понимание основывается на том предположении, что люди стремятся к возвышению в собственных глазах посредством достижения престижного статуса и одобрения со стороны других.

Остается к понятию «социализации» добавить приставку «ре», что означает перевод процесса в иную плоскость, то есть: 1) возобновление или повторность действия; 2) противоположное действие или противодействие[22].

Не вдаваясь в подробности, можно было бы говорить о ресоциализации, как об определении места лица в обществе и признании данного места со стороны общества. Иногда это называют достижением соответствия между ожиданиями-требованиями общества (отдельных социальных групп) и поведением освободившегося лица[23].

Для лица, осужденного  к лишению свободы, это означает, что он смог бы после отбытия наказания занять в общественной иерархии место не ниже того, которое он занимал до назначения подобного наказания. И при этом общество должно отнестись к данному факту без какой-либо отрицательной или положительной оценки. Возможно ли подобное в российской действительности? Трудно ответить, что возможно, но это реально. Рассмотрение можно начать с констатации необходимости превращения правовой нормы в личную норму. Но в этом случае возникает необходимость обеспечения психологической готовности лица, для которого в свою очередь важна установка поведения личности. То есть должны иметься установленные отношения между осужденным и средой, понимание целесообразности следовать установленному порядку. Должны возникнуть потребность и воля к необходимому варианту поведения. Но, как и откуда они должны появиться, никто не дает ответа. Постараемся разобраться.

Выделяют следующие социально-психологические механизмы социализации: 1) идентификацию – отождествление индивида с отдельными людьми или группами; 2) подражание – сознательное или бессознательное воспроизведение модели поведения и опыта других людей; 3) внушение – процесс неосознанного воспроизведения индивидом внутреннего опыта, мыслей, чувств и психических состояний тех лиц, с которыми он взаимодействует; 4) социальную фисилитацию – стимулирующее влияние поведения одних людей на деятельность других, в результате которого их деятельность протекает интенсивнее; 5) конформность – податливость влиянию группы, проявляющаяся в изменении поведения и установок индивида в соответствии с первоначально не разделявшейся им позицией большинства[24]. Стоит обратить внимание на то, что ни один из указанных механизмов не содержит элемента принуждения либо воздействия против воли самого индивида.

Образно говоря, можно утверждать, что социальная группа, отвечающая за нашу первичную социализацию, навязывает нам символический аппарат, с помощью которого мы затем постигаем мир. В этот аппарат включаются ценности, логика и запас информации. Соответственно нам дается определенная картина мира, которая может остаться без изменения, либо при столкновении с экстремальными ситуациями может измениться, заставляя совершать человека нечто вроде духовной революции – переоценки всех ценностей. При попадании в места лишения свободы осужденному приходится иметь дело с сообществом, где почти все разделяют одну точку зрения, вследствие чего вновь прибывший осужденный может сменить свою точку зрения и картину мира. Этому способствует и то, что в местах лишения свободы компактно содержится большое количество осужденных.

Общество движется в сторону усложнения социальной жизни. Приходит время от воздействия переходить к взаимодействию, поиску компромисса, взаимопомощи. Социальная философия подобного сценария в России начинает разрабатываться[25]. А новейшая философия, юридическая антропология и социология начинают формировать новые взгляды на процессы ресоциализации.

В качестве вывода можно сказать, что при достижении цели ресоциализации достигается и цель предупреждения совершения новых преступлений. Социализированный индивид имеет мотивацию достижения успеха в обществе, а не в сообществе осужденных. А потому стоило бы уголовное законодательство привести в соответствие с новыми реалиями, поставив во главу угла цель ресоциализации.