Мой сайт

[i] Ну а теперь вас влечет к себе смерть. Наверное, вы правы – жизни как не было, так и нет, как и нас самих. Вас самих тоже давно нет, а вы хотите умереть. Как вы хотите приблизиться к смерти, если вы уже мертвы… .

Вам кажется, что это что-то из сферы смерти? Я вам скажу, например, что я давно живу в смерти. Она всегда здесь, я чувствую его дыхание. Даже помню толкование смерти, полученное мною через поколения от своего прадеда, прошедшего четыре войны, и не получившего ни одной царапины. Да, он был трижды награжден самой высшей наградой в то время царской России – Крестами трех степеней, но он не смог уберечь от смерти своих четверых сыновей, погибших в войне 1941-1945 годов, названной Второй мировой войной.

Мой прадед говорил, что смерть находится на нем, уютно примостившись на передней части ступни левой ноги, и, говорит, показывал это место. Что-то из Кастаньеды, не так ли?

А далее объяснял, что необходимо уважать смерть, иногда с ним разговаривать, либо вовсе можно завести определенный ритуал (у каждого свой), помогающий с ним подружиться. Вряд ли можно осудить моего деда, он был честным тружеником, всю жизнь помогал людям находить то, что они ищут. Даже добровольно отдал все свое имущество в колхоз, образованный пришедшими в России к власти коммунистами. Он до конца дней отдавал все, что мог почти всем встречавшимся на его пути людям, не разделяя их на близких либо неблизких… . На девяносто четвертом году жизни он тихо соединился со своей смертью во сне; улыбался, хотя на него была одета лишь старая домотканая одежда. Он был счастлив, живя со своей смертью, остался счастлив и внутри Большой Смерти.

И вот, я, его правнук, родившийся от одного из его сыновей, сидя между небом и землей, улыбаюсь своей смерти и общаюсь с Большой Смертью. Трудно даже представить и высказать, что это и есть мой Бог. Только в смерти я нахожу жизнь, они же, соединяясь, предстают передо мною как Великий Творец. Если бы я не увидел это своими глазами, я бы сейчас, как и вы, сказал бы, что это какой-то полный бред  и что с головой у человека не совсем все в порядке. Но факты неумолимы.

Это не только пример моего прадеда,  и не только примеры таинственных опозданий и отказов от билетов на тонущие корабли, разбивающиеся самолеты и т.п., не только свет в конце тоннеля и Книги мертвых, имеющиеся во многих культурах, либо страшные фильмы с образами Смерти. Совсем другими в их свете выглядят почти ласковые взаимоотношения со Смертью простых людей: они слагают о ней анекдоты; свято соблюдают обряды, заложенные в традициях и обычаях; играют с удовольствием с ней в прятки либо устраивают своеобразные состязания. Они как дети, играют со смертью, а когда приходит Время – сливаются с ней. И это является обыденностью.

[ii] Возможно, что смерть так близка мне потому, что рядом со мной почти всегда находилась мать, терроризировавшая меня своей материнской любовью. Вначале данная безрассудная любовь усиленно подталкивала меня к смерти, но в конце привела к пониманию, что в ней можно укрыться и прекрасно жить. Вначале любовь матери преобразилась в желание всеми способами отговорить меня от близости к смерти, взывание к моей совести, религиозным представлениям о грехе самоубийства и многое другое, что для меня уже было не столь болезненным. Потом она пыталась доводить меня до белого каления необходимостью проявления большей активности, и я был вынужден показывать плоды сверхактивности. Но не в физическом плане, а в умственной работе, что вывело меня в научный мир.

Но любовь с лицом смерти не переставала меня преследовать. Я болезненно расставался с необходимостью реагирования на то или иное слово… .

[iii] И вот я увидел… . Я не мог ничего понять, пока не увидел, откуда исходит этот свет – он исходил из подобия Солнца, довольно большого размытого круга яркого Света… . Когда я посмотрел туда (оказывается внутренний взгляд может выдержать свет любой яркости), то не увидел, а ощутил, что кто-то мне оттуда улыбается. Я понял, что меня любят. Тщетно силясь понять либо увидеть образ смотрящего на меня, я не мог сдержать своих чувств… Я никогда не мог представить, что можно так любить. Только потом я понял, что это Любовь Жизни, но тогда моя душа, переполненная им, взрывалась, брызги летели из моих глаз и я орал… Орал, орал на пределе, дико…

[iv] Счастливо вам умереть, мечтающие о смерти. Вы уже не хотите умирать, тогда живите. Вы никогда не жили, и не знаете – что такое жить? Да, однако, вы сами странные какие-то. Казаться может многое. Вы смотрели фильм «Матрица»? Смотрели, и не только его, но и продолжение. Помните, что им грезится… А, не смотрели? Ну, тогда вспомните свои сны. Не видели снов, а в компьютере либо по телевизору видели что-то виртуальное, не существующее на самом деле? Не видели. Ну, тогда вы не видели компьютер либо никогда не смотрели телевизор. Тяжело не жить… . Признайтесь, что в этом мире вас держит только то, что было и что есть. Не так ли?

[v] Что же является Жизнью? Ну, знаете, стыдно в таком возрасте не знать этого… Вам популярно объясняют, что жизнью является стадное существование в рамках социума. Нельзя отрицать, что человек – существо общественное. Вы все еще пытаетесь внести сумятицу в умы других членов общества. Говорите, что это не Жизнь? Вас необходимо привлекать к ответственности за экстремистские взгляды на Жизнь. Да, вы не можете успокоиться; вам же все показали, расписали, что еще надо?

Живите себе спокойно и не возмущайтесь. Отвлекают тут понимаете ли… . Про Жизнь писать – это вам не пирожки стряпать и валяться у телевизора.

Отлегло от души? Ну, тогда начинаем. Жизнь, естественно, может писаться как с маленькой, так и с Большой буквы. Почему-то мне кажется, что жизнь в больших городах пишется с маленькой буквы, а Жизнь в далекой-далекой глубинке – с большой. Может, Город хотят прописать с большой буквы, а потому для жизни ее не остается? Как вы думаете? Вы не обиделись, что я обратился к вам с маленькой буквы? Благодарю. А то я могу с большой – Вы прекрасны… . Вот так вот, с великим русским не пропадешь. Поехали дальше…

А почему так происходит, ведь в Городе так много культурного, созданного человеком, а в глубинке – сельские дома культуры давно уже находятся в плачевном состоянии. А, у вас его закрыли, нет, развалился… Я не знал, прошу прощения, милостивые господа, сразу прошу не убивать. Я уже мертв.

Культура, по разным подсчетам, имеет то ли более пятисот, то ли около семисот определений: тяжело с подсчетами у нас. Соответственно, русской культуре не повезло: она вроде давно признана великой, но никто не знает, что это такое. Как следствие, все его пытаются втоптать в грязь либо сдать в архив. Как-то руки не доходят до культуры, жратвы все меньше… Что-то я не то говорю… Такое в культуре бывает. Она, оказывается, бывает элитарной (понимаешь – только для Элиты), и простонародной культурой, в которой в качестве основной части выделяют смеховую культуру. Наверное, это не только у русских. Помните состязания чукчей и остальных народностей Севера и какого там Востока?  Они же специально устраивали состязания мужчин по осмеянию друг друга. Трудно даже представить подобное соревнование в большом городе. Все бы просто померли со смеху, а проигравший до данного момента был бы вынужден повеситься. Да, кстати, данную идею неплохо было бы продать телевизионщикам…

Так о чем мы начинали разговор. О Большой Границе? Она все-таки наступила… Язык начал заплетаться, не дай Бог судороги начнутся. Тем не менее, Жизнь продолжается. Будем жить, а куда вы денетесь. Вы же отказались помирать, а до этого говорили, что и не жили вовсе… . За словами надо следить, иначе за базар ответите. Вот так вот, господа присяжные.

Жизнь, скажу я вам, разная бывает. Вот нынче я сижу, смотрю на парашу. И вдруг гениальная мысль – а ведь параша есть продукт Хаоса. Как это я до сих пор не догадался? А как же порядок внутри этого кишечника, извергающего Хаос, сохраняется то? Вроде и этот не помер, я сам каждый день то же извергаю, не помер до сих пор. Да, забыл совсем, что я помер. Пора кончать такую вакханалию, понимаешь ли… . Не сижу я вроде бы в тюрьме, или сижу? С вами тут точно сядешь… . Давайте же вернемся в высокому. Большая Граница не стерпит столь безобразного отношения к нему.

Итак, сижу я, смотрю… На что же я смотрю? Смотрю я на соседа по кабинету, известного коррупционера, продающего Россию по частям, и все удивляюсь, как он может так иезуитствовать? Вчера напился до поросячьего визга на деньги, отобранные у простых граждан, и кричал, что только он может спасти Россию… Сегодня же у него полная абстиненция: он плачет и причитает, что не знает рецепта спасения России. Мне как-то неохота напоминать ему, что он собрал уже не шесть или семь нулей зеленого цвета, а уже девять… Да, кстати, мне то какое дело.

Итак, что-то я все время оказываюсь не в том месте. Надо смотреть прямо… Вижу, вижу – пенсионеры митингуют. Надежда и опора России… Опять не то сказал. Нет, это были коммунисты, грех над ними смеяться. Они правильные, такие же правильные, как и все заключенные: ориентиров не теряют даже в самой кромешной тьме. Но здесь какая-то особо кромешная тьма… Вроде бы тьма, а вроде свет, в вроде есть, а вроде нет: лица и какие-то силуэты видишь, но где что, трудно понять. Жизнь такая штука.

Иду я по Большой Границе, и вдруг вижу, Герасим собрался топить свою собачку. И говорю ему – не топи, мол, замечательная собачка, что тебе не нравится. А он и говорит – му-му. Не топи, сволочь ты такая, а он опять – му-му. А я ему – сам ты му-му, а собачка – это человек, понимаешь ли, такой же, как мы. А ты – му-му, бу-бу, не человек ты…

Дальше было еще интереснее. Смотрю – Дюймовочка выхаживает ласточку. Потом ласточка катала Дюймовочку. Летала она на ней,  летала…, слетела и убилась. Потом встретились стафилококки, упорно боровшиеся с кровяными тельцами; потом растения, радовавшиеся утреннему солнышку и затоптанные гусеницами трактора… Плохо углубляться в разное, когда сидишь на параше. Печально все это.

[vi] Смотрите в глаза Времени, и вам не захочется тратить его по пустякам, сидя где-то, либо вовсе бороться с ней. Время есть мерило жизни. Мой самый близкий человек, работающий столь же добросовестно, если не более, в своей естественнонаучной сфере, как-то сказал мне, что существует несколько теорий времени. Их, оказывается, не так уж и много. Среди них, если я что-то не путаю, есть теория (концепция) времени, говорящая о том, что она может сворачиваться либо разворачиваться, сжиматься либо разжиматься. Т.е. по логике вещей, одни из нас проживают долгий век, если даже жили по земным меркам не больше двух-трех десятков лет и померли в молодости; другие - даже не замечают ее, находясь в очень преклонном возрасте.