По легенде, когда Ева
проснулась в райском саду, она увидела яблоко. На самом деле скорее вовсе было
другое – она услышала шипение змеи, которая предлагала надкусить яблоко,
которое впоследствии было обозначено как адамово яблоко. Мы все понимаем, что
яблока как такового не было, а было лишь сильная потребность, желание принять в
себя что-то, что показало бы ей свою природу.
Когда женщина является
настоящей женщиной, она слышит даже не ушами, а сердцем, которое, как мы все
знаем – у нее не одно. Первое сердце у женщины ничем особенно не отличается от
подобного органа у мужчин, но о втором сердце подобного не скажешь. Второе
сердце женщины расположено ниже первого и обычно его обозначают термином
«матка», которая уже женского рода. Именно отсюда можно вывести все остальное,
что связано с рождением нового: мать, маточное молочко, матерное слово и т.д.
Итак, мы понимаем, что
изначально Ева была половинкой, которая жаждала найти вторую половину, которую
можно назвать своей второй половиной. Что для этого она могла делать – конечно,
слушать и принюхиваться. Никто и не говорит, что в райском саду было яркое,
палящее солнце. Была скорее интимная полутемень, располагающая к контакту с
чем-то иным. И она в этом полумраке почувствовала запах яблока (если следовать
логике легенды), а затем услышала змею, искушавшую ее испробовать сие.
И тут на сцене появляется
Адам. Это сейчас он может показаться нам красавцем, затмевающим своим обликом
небо. А в полутемени райского сада он скорее имел для единственной в то время
обитательницы – Евы, вполне размытые очертания. Вначале она вряд ли смогла бы
понять, что это и есть ее вторая половина, ибо она еще вряд ли видела даже свой
облик ( бог не дал в первые дни людям зеркал, а из легенды не вполне понятно –
было ли рядом с Евой лужице или озерко). Но она принюхалась и почуяла своим
звериным нюхом, что пахнет чем-то пряным, очень привлекательным, непонятным и
зовущим (так пахнет настоящий мужчина). И тут шипение змеи стало невыносимым –
оно звало к греху: принятию в себя появившегося Соблазнителя.
Вдруг Соблазнитель
ринулся вперед и схватил змею за горло, тот перестал шипеть и безвольно повис в
его сильных руках. Она понимала, что не хочет подниматься с земли, ей и так
было хорошо. Но она понимала и другое, она должна, обязана его поблагодарить –
таковы законы всего живого (нравственность дается изначально). Встав, она
инстинктивно обвила его руками и почуяв таинственный запах еще сильнее, не
удержалась и шепнула в ухо – «Кто ты, мой спаситель». А потом немного отпряла и
посмотрела ему прямо в глаза.
Его глаза были глазами
хищника и спасителя одновременно. Они были не лучше и не хуже глаз змеи или
льва, но в них было то, что ей нужно – желание служить.
Вдруг между его ног
появился огромный вибрирующий кол, испускающий пар. Ева удивилась не столько
этому, а сколько тому, что навстречу этому монстру начал распускаться цветок
внизу ее живота, от этого она тихо простонала и ноги ее сами собой начали
раздвигаться в стороны, давая больше пространства для цветка. Она была рада,
что у нее есть цветок и теперь блаженно наблюдала за своим телом – он
вздрагивало и испускало из распустившегося цветка такой же пар.
Спаситель также тщетно
рассматривал свое тело и не знал, что с ним делать. Тогда она вспомнила шепет
змеи – «чего же он ждет». Ее спаситель ринулся вперед, она не понимала
происходящего – в ее конвульсиях сошлось все вместе: она стонала и кричала,
корчась то от боли, то в бесконечном блаженстве, взмывая в небеса и падая в
самый ад… Ей порой казалось, что она приняла в себя весь мир, а потом –
отпускала его. А потом была тишина.
Спустя девять месяцев у
них родился здоровый, крепкий ребенок, похожий, как на нее, так и на него. Он
сначала ползал, а затем побежал и стал резвиться. А однажды ребенок залез на
кабаниху и начал изображать отца. Пришлось запланировать ту, которая была бы
похожа ни маму. Но дело это хлопотное, а сынок вовсю резвится – забрел за
пределы сада и там учинил драку с огромным драконом. Совсем как отец в юности.
За пределами сада живут тоже одни драчуны – дам им только повоевать. Пришлось
поставить высокий забор и позвать на помощь клан Петровны, все же вредная она
женщина, хотя мне и подруга. Сразу попросила жалованье – откуда берутся деньги,
она, наверное, думают, что они сыпятся на меня с неба.
Говорят, беда приходит не
одна – сынок-то наш не послушался не только меня, но и отца - забрел слишком
далеко и спасти его уже не было возможности. Драконище перекусил сына моего
пополам и еще кривлялся, такая сволочь.
Боли ее не было предела.
Не слышала бы она стоны сына, лучше было бы. А тут еще Адам обезумел. Он плакал
у нее на глазах и не было конца этому
плачу. Затем он вихрем взмыл верх и начал кружиться над Землей в кругу ярких
молний и вспышек, от которых загорелась земля. Она была вынуждена
присоединиться к нему, хотя и носила в себе уже других. Но в данный момент ей
не было жаль никого – ни бегущих зверей и лесов, ни пустынь и рек, даже гор.
Земля дрогнула и заплакала вместе с ними, ей отозвался Космос. В последнем
хаосе океаны поднялись над землей и накрыли костры пожарищ.
Наступила тишина. Она
опустилась на Землю, пришло время родов. Адама как всегда не было рядом – он
всегда был такой, думал только о себе.
А ей тут мучаться, одной.
Не волнуют меня его дела, не буду больше подниматься с ним в небеса, хоть все
лопнет и треснет. Пугает тут меня концом света, чем-то еще. Не будет этого
никогда. А вот и воды начали отходить, ну вылезайте, мои дорогие… Проживем
как-нибудь без папы… А-а-а-а-й… Давайте еще… Надо же как-то выжить… Дышите
глубже, вот вам молоко… Вот, а теперь, баеньки… Баю-баюшки, баю, не ложитесь на
краю; придет серенький волчок и укусит за бочок, вот так…
Вот так, вот…
|
