Мой сайт

Осужденные приобщаются к порядку, красоте и гармонии, имеющей природный характер, который их не отпугивает, у них нет изначального отторжения природного. В рамках данного понимания разрешается содержать цветы в горшках, телевизор; здесь, несомненно, имеются элементы и гармонии, и красоты[1]. В ходе исследований нами было установлено, что порядка 1% осужденных желают ежедневно созерцать природу, любоваться ее красотой.

Целесообразным выглядит  и применение процедур медиации[2]. А идея необходимости возмещения вреда потерпевшему в результате деяния осужденного при его доработке может стать идеей, конкурирующей с воровской идеей[3]. В принципе можно утверждать, что в модели ресоциализации осужденных с доминирующими метапотребностями речь идет о конкуренции идей[4]. Нельзя скрыть и положительное влияние на процесс ресоциализации и образования, в том числе и высшего, о чем говорилось не раз. Но данное условие в модели ресоциализации осужденных с социальной потребностью  чаще выражается в самообразовании на основе освоения сложных средств производства, что не обязательно стыкуется со сложностью самой работы осужденного.

Можно заранее утверждать, что категория осужденных с выраженными метапотребностями не предрасположена к трудовой деятельности в том его понимании, которое поддерживается обществом и персоналом пенитенциарного учреждения. Некторые из них внешне просто ничего не предпринимают. Но если у них появляется желание  самореализовываться в деятельности, то подобная возможность должна предоставляться. Спектр деятельности в учреждениях для подобной категории осужденных может колебаться от работы с электронно-вычислительной техникой до предметов народного творчества. Главным итогом является внутреннее удовлетворение от результата работы, от признания поэтапного движения по пути освоения техники, технологии производства, которое ни в коем случае не должно быть связано с плановым заданием. Здесь царит творчество, а оно не терпит плановости.

Подобная классификация осужденных и построение той или иной модели к выделенным категориям является предпочтительным, но она может быть раскритикована представителями государства и общества по самым разным причинам. А потому представляется необходимым продолжить исследования по пути рассмотрения моделей, рассматриваемых в рамках общественных требований. Первая классификация, наиболее распространенная в обществе, выбирает критерием подразделения осужденных половой признак и отдельно выделяет в соответствии с ним процессы ресоциализации женщин.

По мнению специалистов, ресоциализация осужденных женщин более проблематична, либо вовсе невозможна. Данное мнение, вероятно, имеет под собой основания[5]. Можно прямо утверждать, что женщины отличаются от мужчин осужденных биологическими особенностями[6]. На этом же основано другое главное их отличие от последних – им присуща извечная тяга к семейственности и материнству[7]. И если не решать проблему их ресоциализации в срочном порядке, прогнозы Д.А. Шестакова по криминогенной семье, главном поставщике преступников оправдаются в полной мере[8].

В отличие от мусульманской и обычно-традиционных систем права в России место и роль семьи, по нашему мнению, недооценивается. Антропологи пишут, что семью ничто заменить не может, ибо только она выполняет интимно-эмоциональные функции, соединяет и связывает человека с вечностью мироздания, социализирует его. Выпадение из семьи чревато началом общей маргинализации[9], тем более женщин. И.С. Степанова и Т.М. Явчуновская абсолютно правы, когда говорят, что для находящихся в местах лишения свободы женщин контакты с семьей и близкими имеют особое значение[10].

О семье, семейной жизнедеятельности и мероприятиях в рамках малых групп и сообществ можно говорить как о сформированном нейробиологическом механизме, органической основе возникновения социальных уз, привязанности, социального типа жизнедеятельности[11].

После распада блока Варшавского договора  из тюрем Польши были отпущены все осужденные женщины, кроме 300 рецидивисток, представляющих особую опасность для общества. При этом представители органов юстиции прямо оговорили, что делается это в большей мере и из-за учета фактора рождения преступников от осужденных женщин.

В настоящее время к проблематике ресоциализации женщин в России неоднозначное отношение. Трудно отрицать и тот факт, что террористические организации активно используют женщин как в целях проведения терактов в роли шахидок-смертниц, так и в виде живого щита для прикрытия. Однако это не мешает остальным цивилизованным странам говорить о необходимости создания благоприятных социально-экономических условий для основной части населения, выявления и оказания адресной помощи уязвимым категориям, к которым чаще всего и относятся женщины и девушки несовершеннолетнего возраста. Причинами женской преступности в большей мере являются и причины неблагополучия в брачно-семейной сфере[12].

Учитывая сказанное, можно констатировать необходимость создания для осужденных женщин особых условий как отбывания наказания в виде лишения свободы, так и ресоциализации. Подобная практика в настоящее время нарабатывается в странах Северной Европы. Так, например, в Финляндии, при условии безупречного поведения в тюрьме женщин по письменному заявлению переводят на срок до двух лет в тюрьму открытого типа. Нет здесь ни заборов, ни решеток, ни сирен и звонков для подьема – все до предела приближено к условиям свободного бытия в целях приучения их к самоонтролю[13]. 

В тюрьме открытого типа «Ваная» (Vounaja prison) осужденные женщины не только получают первый опыт работы, но и получают достойную заработную плату и учатся тратить ее, учатся готовить еду, стирать и т.д.  Женщины с детьми до 3 лет не ходят на работу. Администрация определяет им в качестве работы уход за детьми – они готовят еду для малышей, гуляют с ними, читают книжки и играют. Словом делают все, что делают обычные мамы. Большинство осужденных женщин бывшие наркоманки, и такая жизнь для них необычна. Забота о ребенке, ответственность за него позволяет им учиться жить по правилам общества[14].

В России до подобной практики далеко, и на данный момент говорить о ней трудно ввиду того, что реформирование уголовно-исполнительной системы в целях приведения ее в цивилизованный вид только входит  в основную стадию[15]. А.Я. Гришко пишет, что  учреждения и органы, исполняющие наказание в виде лишения свободы, так и не смогли отреагировать на изменившиеся реалии и стать центрами реоциализации и реабилитации осужденных[16]. Что же говорить о женских колониях, где зачастую нет даже условий для соблюдения личной гигиены.

Но в последнее время ситуация улучшается, чего не сказать о сфере исполнения наказания в виде лишения свободы в отношении несовершеннолетних правонарушительниц. В Российской Федерации колоний, предназначенных для них, немного, а потому они оказываются часто за тысячи километров от места постоянного проживания. Как следствие, рвутся не только связи самих осужденных девочек с родителями, близкими, место работы и проживания, но и связи самой колонии  представителями правоохранительных органов и местной власти той территории, где и будет проживать после освобождения осужденная девушка. Е.А. Гордеева пишет, что судьбой несовершеннолетних осужденных не интересуются даже представители Комиссий по делам несовершеннолетних, которые в силу своих служебных обязанностей должны заниматься данной деятельностью, и оправданий этому нет[17].

Естественно, что после освобождения у осужденных женщин и несовершеннолетних осужденных женского пола начинает нарастать множество проблем, препятствующих не только их ресоциализации, но и  адаптации к условиям общества. Е.А. Гордеева выделяет среди наиболее острых проблем – отсутствие регистрации, жилищные проблемы, материальную необеспеченность и отсутствие у нихх мотивации к труду и учебе[18].